Как и положено, выпускной вечер открывали торжественными речами.
В спортзале, этажом ниже, слышно было — двигали столы, шли последние приготовления к банкету.
И бывшие десятиклассники выглядели сейчас уже не по-школьному: девчата в модных платьях, подчеркивающих зрелые рельефы, парни до неприличия отутюженные, в ослепительных сорочках, при галстуках, скованные своей внезапной взрослостью. Все они, похоже, стеснялись самих себя — именинники на своих именинах всегда гости больше других гостей.
Директор школы Иван Игнатьевич, величественный мужчина с борцовскими плечами, произнес прочувствованную речь: «Перед вами тысячи дорог. » Дорог тысячи, и все открыты, но, должно быть, не для всех одинаково. Иван Игнатьевич привычно выстроил выпускников в очередь соответственно их прежним успехам в школе. Первой шла та, что ни с кем не сравнима, та, что все десять лет оставляла других за своей спиной,- Юлечка Студенцева. «Украсит любой институт страны. » Следом за ней была двинута тесная когорта «несомненно способных», каждый член ее поименован, каждому воздано по заслугам. Генка Голиков был назван среди них. Затем отмечены вниманием, но не превознесены «своеобразные натуры» — характеристика, сама по себе грешащая неопределенностью,- Игорь Проухов и другие. Кто именно «другие», директор не счел нужным углубляться. И уже последними — все прочно, безымянные, «которым школа желает всяческих успехов». И Натка Быстрова, и Вера Жерих, и Сократ Онучин оказались в числе них.
Юлечке Студенцевой, возглавлявшей очередь к заветным дорогам, надлежало выступить с ответной речью. Кто, как не она, должна поблагодарить свою школу — за полученные знания (начиная с азбуки), за десятилетнюю опеку, за обретенную родственность, которую невольно унесет каждый.
И она вышла к столу президиума — невысокая, в белом платье с кисейными плечиками, с белыми бантами в косичках крендельками, девочка-подросток, никак не выпускница, на точеном личике привычное выражение суровой озабоченности, слишком суровой даже для взрослого. И взведенно-прямая, решительная, и в посадке головы сдержанная горделивость.
— Мне предложили выступить от лица всего класса, я хочу говорить от себя. Только от себя!
Это заявление, произнесенное с безапелляционностью никогда и ни в чем не ошибающейся первой ученицы, не вызвало возражений, никого не насторожило. Директор заулыбался, закивал и поерзал на стуле, удобнее устраиваясь. Что могла сказать, кроме благодарности, она, слышавшая в школе только хвалу, только восторженные междометия в свой адрес. Потому лица ее товарищей по классу выражали дежурное терпеливое внимание.
И по актовому залу пробежал шорох.
— По какой мне идти? Давно задавала себе этот вопрос, но отмахивалась, пряталась от него. Теперь все — прятаться нельзя. Надо... идти, а не могу, не знаю. Школа заставляла меня знать все, кроме одного — что мне нравится, что я люблю. Мне что-то нравилось, а что-то не нравилось. А раз не нравится, то и дается трудней, значит, этому ненравящемуся и отдавай больше сил, иначе не получишь пятерку. Школа требовала пятерок, я слушалась и. и не смела сильно любить. Теперь вот оглянулась, и оказалось — ничего не люблю. Ничего, кроме мамы, папы и. школы. И тысячи дорог — и все одинаковы, все безразличны. Не думайте, что я счастливая. Мне страшно. Очень!
Юлечка постояла, глядя птичьими тревожными глазами в молчащий зал. Было слышно, как внизу передвигают столы для банкета.
— У меня все,- объявила она и мелкими дергающимися шажочками двинулась к своему месту.
Года два назад был спущен запрет — в средних школах на выпускных вечерах нельзя выставлять на столы вино.
Этот запрет возмутил завуча школы Ольгу Олеговну: «Твердим: выпускной вечер — порог в зрелость, первые часы самостоятельности. И в то же время опекаем ребят, как маленьких. Наверняка они это воспримут как оскорбление, наверняка принесут с собой тайком или открыто вино, а в знак протеста, не исключено, кой-чего и покрепче».
Ольгу Олеговну в школе за глаза звали Вещим Олегом: «Вещий Олег сказал. Вещий Олег потребовал. » — всегда в мужском роде. И всегда директор Иван Игнатьевич уступал перед ее напористостью. Ольге Олеговне нынче удалось убедить членов родительского комитета — бутылки сухого вина и сладкого кагора стояли на банкетных столах, вызывая огорченные вздохи директора, предчувствовавшего неприятные разговоры в гороно.
Но букетов с цветами все-таки стояло больше, чем бутылок: прощальный вечер должен быть красив и благопристоен, вселять веселье, однако в границах дозволенного.
Словно и не было странного выступления Юлечки Студенцевой. Подымались тосты за школу, за здоровье учителей, звон стаканов, смех, перекатные разговоры, счастливые, раскрасневшиеся лица — празднично. Не первый выпускной вечер в школе, и этот начинался как всегда.
И только, словно сквознячок в теплой комнате, среди разгоревшегося веселья — охолаживаю-щая настороженность. Директор Иван Игнатьевич несколько рассеян, Ольга Олеговна замкнуто-молчалива, а остальные учителя бросают на них пытливые взгляды. И Юлечка Студенцева сидела за столом потупившись, связанно. К ней время от времени подбегал кто-нибудь из ребят, чокался, перекидывался парой слов — выражал свою солидарность — и убегал.
Как всегда, чинное застолье быстро сломалось. Бывшие десятиклассники, кто оставив свой стул, кто вместе со стулом, передвигались к учителям.
Самая большая, самая шумная и тесная компания образовалась вокруг Инны Семеновны, учительницы начальной школы, которая десять лет назад встретила всех этих ребят на пороге школы, рассадила по партам, заставила раскрыть буквари.
Конспект урока по теме:
«Проблема взросления молодежи в повести
В. Тендрякова « Ночь после выпуска»
Цель урока : рассмотреть основные проблемы повести В. Тендрякова; выделить одну из основных проблем «взросление молодежи»; отметить актуальность темы для старшеклассников;
способствовать закреплению у учащихся навыка работы с композицией и сюжетными линиями повести, формированию у старшеклассников активной жизненной позиции, позитивного отношения к проблемам взросления;
закрепить умение строить связное устное высказывание на заданную тему.
ХОД УРОКА:
Проверка домашнего задания.
Дома вам необходимо было прочесть произведение В. Тендрякова «Ночь после выпуска» и повторить теоретические понятия темы, идеи, проблемы художественного произведения. В течение 4 минут на листочках вы дадите определения или толкования темы, идеи, проблемы художественного произведения. Ваша оценка будет зависеть от точности словоупотребления и глубины понимания вами терминов.
II . Выступления учащихся, получивших индивидуальные задания - найти критические отклики на повесть и высказывания автора о замысле и персонажах повести.
1) Впервые повесть «Ночь после выпуска» появилась в 9 номере журнала «Новый мир» и сразу же вызвала волну откликов. Критик А. Бочаров (ж. «Дружба народов» № 2 за 1975 г) отностит повесть к литературе нравственного поиска. Доктор философских наук В. Шубкин (ж. Литературное обозрение № 5 за 1976г) считает, что автор ведет глубинное исследование человеческих характеров. Но были и другие отзывы. И. Золотусский (монография «Час выбора» М. 1976 г) считает, что «Ночь после выпуска» - публицистическая статья, разыгранная в лицах. «Не повесть, а испытательный стенд»,- так отозвалась о произведении И. Стрелкова (ж. Литературное обозрение № 1 за 1975 г).
2) Непосредственным толчком к созданию повести послужил рассказ о реальной ссоре выпускников, решившихся по окончании института на откровенный, нелицеприятный разговор друг о друге. По мнению автора, убедительнее было перенести события из ВУЗа в школу.
В. Тендряков признавался: «Ночь» для меня началась с выступления Юльки – отличницы, которая на пороге самостоятельной жизни вдруг осознала свою неподготовленность к ней.
Как родились образы? Юлька не очень контактна с классом, характер ее самостоятельный, иначе бы она не выступила. Сразу после Юльки появился Генка, наверно, по контрасту. Первоначально мне казалось, что это будет чрезвычайно интеллигентный парень, окруженный многочисленными друзьями. Вместо него вылез Игорь Проухов, человек совершенно иного характера.
До выхода в свет повесть имела 5 редакций. Обелиск, который возник в рукописи в 3 варианте, сначала просто как фон, как часть пейзажа. В окончательном варианте он вырос до символа, несущего на себе смысловую нагрузку преемственности поколений».
III . Работа с текстом художественного произведения.
Анализ сцены «Выступление Юльки»
Контраст между ожидаемым и полученным,
Отношение к учителям и ученикам.
- Какова реакция учителей на выступление Юльки?
(И только сквознячок в теплой комнате, среди разгоравшегося веселья – охолаживающая настороженность. Директор рассеян, завуч замкнуто молчалива, остальные учителя бросают на них пытливые взгляды.)
- Как реагирую на выступление ученики?
(Время от времени к ней подбегал кто-нибудь из ребят, чокался, перекидывался парой слов - выражал свою солидарность – и убегал.)
- Как проявились в этой сцене взаимоотношения учителей и учеников?
а) Самая большая и шумная компания образовалась вокруг первой учительницы, Нины Семеновны. «Наточка, Вера, Господи,- говорила она и платком вытирала крашеные ресницы,- какие вы у меня большие».
б) разговор с физиком сдержанный, без сантиментов. В физике произошли 2 революции – теория относительности и квантовая механика – третья – нескоро. Есть ли смысл отдавать свою жизнь физике? Физик утверждает, что революция продолжается в области астрофизики, кристаллографии и т.д.
а)Позиция И. Проухова по поводу учебы в школе. (Сформулируйте суть его позиции. Согласны ли вы с ней?)
Игорь Проухов неожиданно поддержал Юльку, споря с Васей Гребенщиковым, осудившим ее.
… Юлька права, как никогда. Мы хотели наслаждаться синим небом, а нас заставляли глядеть на черную доску. Мы задумывались над смыслом жизни – а нас неволили – думай о равнобедренном треугольнике. Нам нравилось слушать Высоцкого, а нас заставляли заучивать ветхозаветное: «Мой дядя самых честных правил».
И только преподавательница Зоя Владимировна сидела одиноко за столом. Она была старейшая учительница, проработавшая 40 лет.
Вино выпито, бутерброды съедены, танцы начали повторяться – значит от школьного вечера ждать больше нечего. Ребята и девчонки сбивались по углам и шушукались.
Генка, Натка, Вера Жерих, Сократ Онучин, Игорь Проухов и Юлька пошли к обелиску погибшим воинам. О каждом их них автор коротко расскажет, но не сразу. Больше всего мы узнаем о Генке.
В процессе обсуждения увидим каждого.
б) Особенности сюжета .(Повторение понятия сюжетной линии)
Параллельно этой сюжетной линии развивается другая. Попробуем определить наличие еще одной сюжетной линии. С кем связана вторая сюжетная линия? (С учителями. Они тоже спорят о выступлении Юльки).
2) Работа над характеристиками персонажей учащихся. (Анализ главы № 4)
Самый видный в группе – Генка Голиков , городская знаменитость. Открытое лицо, светлоглазый, светловолосый, рост 190 см, плечистый, мускулистый, занимается самбо. Бог мальчишек, гроза шпаны. Генка – слава города, защитник слабых и обиженных.
Игорь – лучший друг Генки. Тоже знаменит, художник, ходит в холщевых штанах, которые называет «Мой поп-арт» от многообразия красок на них. На картинах Игоря деревья светло-розовые, закаты ядовито-зеленые, лица людей безглазые, а цветы реснично-глазастые.
Натка Быстрова еще недавно была обычной угловатой, веселой, беспечно пренебрегающей наукой девчонкой. Теперь она стройная красавица. О ней вздыхает Генка.
Вера Жерих – наткина подруга – рыхловато-широкая, вальяжная, лицо крупное, мягкое, румяное. Она не умеет ни петь, ни плясать, ни горячо спорить на высокие темы, но всегда готова всплакнуть над чужой бедой, помирить поссорившихся ребят, похлопотать за провинившегося. «Компанейская девка»,- в устах Сократа Онучина это высокая похвала.
О себе Сократ говорит: «Мама сделала меня смешным по обличью и по вывеске – папину фамилию окрутила с древнегреческим женихом. Я уникальный гибрид антик с алкашом».
Чтобы глядя на меня люди не лопались от смеха, я обязан быть стильным. Длинные, принципиально нерасчесанные волосы, на немытой шее девичья цветная косынка, на груди – амулет, камень с дыркой на цепочке, И никогда не стиранные, донельзя узкие с рваной бахромой внизу джинсы. Непревзойденный исполнитель песен Высоцкого. Всем поет одинаково, даже Яшке Топору.
Решив высказывать все мысли «до донышка», выпускники много узнали о себе и других. Что стало известно читателям из монологов и диалогов персонажей?
Нужно ли было высказываться «до донышка»?
Каково ваше отношение к позиции ваших сверстников?
--- зарядка---
3) определение проблематики произведения.
Проблемы:
Взаимоотношения между учащимися,
Взаимоотношения учителей и учеников,
Проблема старых и молодых учителей, особенности их методов преподавания,
Сохранение памяти о погибших во время войны,
Одна из важнейших -
- взросление молодых . Она включила в себя несколько взаимосвязанных между собой самостоятельных проблем, с которыми сталкивается молодежь в процессе взросления: первая влюбленность, самоутверждение, юношеский нигилизм, лидерство и власть и др.)
Как проявляются в тексте эти проблемы? Какой способ разрешения проблем видите вы?
Вернемся к особенностям сюжета. Где, на ваш взгляд, кульминационные моменты обеих сюжетных линий? Какова основная мысль и тема повести? Какова идея произведения?
(Тема связана с трудностями взросления, с ответственной порой жизни молодых, становлением нравственных постулатов личности)
IV . Домашнее задание
поразмышлять над проблемами, затронутыми в повести, и способами их разрешения (по выбору учащихся)
определить идею произведения, ответив на вопрос, для кого и с какой целью написано произведение?
V . Выводы формулируют учащиеся
VI . Выставление и комментирование оценок.
Разделы: Литература
- привить интерес к творчеству писателя, выработать
- навыки анализа художественного произведения, умение
- делать выводы и обобщения; раскрыть внутренний мир
- юных героев повести, воспитать нравственные качества
- (доброта, порядочность, забота о коллективе).
- частично-поисковый,
- беседа.
ОБОРУДОВАНИЕ:
- портрет писателя,
- сборники его произведений,
- иллюстрации к повести.
"В НРАВСТВЕННОСТИ НАШЕ
БУДУЩЕЕ."
В.Ф.Тендряков
Х О Д УРОКА
I. Вступительное слово учителя.
Сегодня проблема нравственности является ведущей темой нашей литературы. Многие писатели, ставя своих героев перед проблемой нравственного выбора, “дают кардиограмму души, высвечивают жизнь сердца и разума в их столкновениях, в борении, жизненных испытаниях” (Н.Воробьева). Одним из таких писателей является Владимир Федорович Тендряков.
1. Жизненный и творческий путь В.Ф.Тендрякова. (Сообщение ученика.)
В.Ф.Тендряков родился в 1923 году в деревне Макаровка на Вологодчине в семье сельского служащего. После окончания средней школы ушел на фронт, служил радистом стрелкового полка, получил тяжелое ранение в боях за Харьков и был демобилизован. Потом учительствовал в сельской школе Кировской области, был секретарем райкома комсомола.
Первой мирной осенью, в 1945 году, приехал в Москву. Учился в институте кинематографии, намереваясь стать художником кино, но через год перешел в Литературный институт имени М.Горького, который окончил в 1951 году. Здесь он работал упорно и много, поражая своих товарищей по институту необыкновенным трудолюбием, был корреспондентом журнала “Огонек”.
В 1948 году в альманахе “Молодая гвардия” опубликовал свой первый рассказ “Дело моего взвода”, в основу которого положены события Великой Отечественной войны.
В ранней прозе В.Тендрякова были публично обнажены серьезные противоречия колхозной жизни тех лет.
В своих произведениях писатель обращается к истории нравственного перерождения человека, корыстно использующего свое положение в обществе (повесть “Падение Ивана Чупрова”, 1953 год), к утрате высоких нравственных ориентиров (роман “Тугой узел”, 1956 год), к психологии морального и социального перерождения (повесть “Кончина”, 1968 год).
Воспитание высокой души – одна из областей его неустанных художественных забот. Писатель нередко обращается к школе, его интересует духовный мир подростков.
Сегодня мы обратимся к повести Владимира Тендрякова “Ночь после выпуска”, вызвавшей после выхода в 1974 году яростные споры в критике и среди читателей, споры, которые не затухают и сейчас. Это произведение не оставляет никого равнодушным, оно волнует всех.
Итак, тема нашего урока: “Нравственный мир современника…”
Что вы понимаете под словом “нравственность”?
(Ответы: нравственность – это нормы поведения; это регуляция действий человека в обществе с помощью норм; “нравственный мир” - это соблюдающий требования нравственности человек.)
Да, вы правильно понимаете значение этого выражения. Нравственность – это правила, определяющие наше поведение.
Где и когда происходит действие повести?
(Ответы: действие в повести “Ночь после выпуска” происходит в далеком сибирском городе, в школе идет выпускной вечер, директор произносит торжественную речь, ответную речь держит лучшая ученица школы Юля Студенцева; всюду “…звон стаканов, смех, счастливые лица…”)
Как построена повесть?
(Ответы: Действие развивается по двум непересекающимся параллелям: после вечера в школе остаются учителя, их 6 человек, а в парке, на краю обрыва, - их недавние воспитанники, их тоже шесть. Учителя ведут своеобразный диспут о недостатках школьного образования, который сменяется разговором на речном откосе; и снова учителя, и вновь – береговой откос).
Ночь после выпуска стала серьезным испытанием не только для учеников, но и для учителей. Поговорим сначала о выпускниках.
Куда отправились 6 выпускников после вечера?
(Ответы: трое юношей и три девушки отправляются на “свежий воздух, чтобы обрести свободу”, к обелиску, расположенному на речном откосе.)
Охарактеризуйте каждого из них.
- Юля Студенцева- лучшая ученица, гордость школы, “украсит любой институт”.
- Генка Голиков- городская знаменитость, рост 190 см, самбист.
- Сократ Онучин – стильный, гитарист, непревзойденный исполнитель песен Высоцкого.
- Игорь Проухов – друг Генки, художник.
- Натка Быстрова – красивая девушка.
- Вера Жерих – подруга Натки, “компанейская девка”.
Что же произошло ночью после выпускного вечера?
(Ответ: ссора ребят).
С чего началась страшная ссора ребят? Что стало её причиной?
(Ответы: ссора началась с разговора о том, что скоро ребята “разлетятся”, а знают ли они друг друга “до донышка”. Чтобы перед “расставанием” не осталось ничего скрытого, было предложено всем высказаться о каждом из присутствующих откровенно, глядя в глаза друг другу. “Давайте скажем правду, что мы о каждом из нас думаем!- сказала Натка Студенцева.)
Кто первый из уст своих друзей решил узнать правду о себе?
(Ответы: Генка Голиков – самбист, потому что он нисколько не сомневался в себе: в школе его все любили, перед друзьями он был свят и чист; это защитник слабых и обиженных; “он сам поставил себя против всех – им осуждать, ему – оправдываться”)
Что же услышал Генка вместо ожидаемой похвалы?
(Ответы: он услышал обвинения в свой адрес.
Вера говорит: “Ты счастливый, но черствый”; однажды она вывихнула ногу, а Генка не пришел ее навестить: “Умри я – слезу не выронишь”. Когда Сократ ушел из дома, то пошел ночевать не к Генке, а к Игорю, хотя у того своя комната, диван свободный. А почему? Да потому, что “нечесаного, немытого” Сократа трудно представить гостем Генки.
Юля сказала, что все хорошие поступки Генка делает для самого себя, так как любит всем нравиться, о других забывает. “Ты светлячок: красиво горишь, а греть не греешь”.
Игорь говорит о том, что ходили всегда вместе с Генкой в обнимку, а на комитете комсомола за его спиной Генка выступил против того, чтобы послать картины Игоря в Москву, мол “нож за пазухой держал”, “продал” Игоря.
Натка говорит, что Генка чистый, стерильный, что его все видят снаружи, а внутрь не залезают, обливают растворчиком, а он упирается, так что жалко на него смотреть.)
Как видим, поначалу все воспринимается ребятами почти как веселая игра, шутка. Но вскоре дело обретает нешуточное содержание. В хороших ребятах открывается жестокость, способность больно ранить друг друга.
Откуда она, эта жестокость, в юных сердцах?! Как же случилось, что эти чистые и возвышенные юноши и девушки чуть не стали соучастниками Яшки Топора, который замыслил расправу над Генкой?
(Ответы: наверное, от того, что каждый “думает только о себе… и ни в грош не ставит достоинство другого. Вот и доигрались…” - говорит Юля)
Кто из шестерки ребят хочет предупредить Генку о готовящемся на него покушении?
(Ответы: Юля хочет пойти к нему, когда все другие отказались. А потом и Натка, которую Генка оскорбил больше всех и которая категорически заставляла всех не идти к нему с предупреждением. Она решилась: “Я пойду…”)
Учитель: В.Тендряков устраивает своим героям проверку на их человеческую подлинность. Путь к истине и добру протекает у писателя, как всегда, драматически, через нравственный кризис. Мы видим, какой страшной бедой может обернуться нравственная глухота. Героев потрясает подлость их одноклассника, когда в ответ он цинично обнажает самое сокровенное.
Осуждаете ли вы Генку?
(Ответы: нет, так как ребята сами убили в нем все человеческое, его веру в себя. Он с мольбой смотрел на каждого из них, а они беспощадно раздевали его ради “правды до донышка”)
Да, верно, и на этом донышке не оказалось самого главного – доброты, милосердия.
А теперь посмотрим, что происходит в школьной учительской.
О чем спорят учителя?
(Ответы: они обсуждают выступление Юли Студенцевой, говорят о ее поведении и о других школьных проблемах. Учителя винят себя, что не так учили, что их за труды “очередной раз умыли”, а наказать они уже не могут. Выступление Юли – плевок в сторону школы.)
Учителя винят себя. Но только ли в них дело? Вспомните ночной пейзаж в четвертой главке, тот фон, на котором развернулись едва ли не ставшие трагическими события.
Чтение отрывка от слов “Мир за гребнем берега утопал в первобытной непотревоженной тьме…” до слов “…огни, огни, огни, целая звездная галактика”.
Что скрывается за этим пейзажем?
(Ответы: пейзаж, в какой-то мере, является моделью душ ребят. Они прекрасно разбираются в элементарных частицах, в сложных устройствах, но совершенно не знают элементарных правил поведения, непросвещенны в области человеческих отношений.)
Да, школа дала ребятам знания, но не воспитала чувства, не научила их любви и добру, состраданию и милосердию.
В этой повести, кроме двух шестерок, есть еще, я бы сказала, один герой. Как вы думаете, кто это или что это?
(Ответы: может быть, это обелиск в парке с именами погибших; он воздвигнут в память тех, кто ушел из этого городка на войну и не вернулся).
Где он находится и что символизирует?
(Ответы: обелиск находится в центре городского сквера, на границе двух миров – “обжитого и необжитого, света и тьмы”. Он как рубеж между светом и тьмой в человеческих душах. Никто так и не дочитал до конца имена погибших. Они жизнь отдали, чтобы нынешние могли учиться, любить, жить. А вместо жизни и любви шестеро ребят чуть было не пали до человеконенавистничества.)
Как видим, социальное беспамятство могло обернуться преступлением. А ведь человек с отключенным прошлым опасен и для других, и для себя.
Итак, ночь после выпуска кончилась. Расходятся по домам учителя и ученики. Одни скоро опять войдут в классы. Другие отправятся, как вы, в новую самостоятельную жизнь.
Что же возьмете вы с собой в эту непростую жизнь? Чему учит нас эта повесть?
(Ответы: повесть учит нас, как жить, какие решения принимать в экстремальных ситуациях, до чего может довести эгоизм; повесть учит быть нас добрыми, чуткими, разбираться в людях, различать добро и зло, правду и ложь, верность и предательство; автор заканчивает повесть словами Игоря: “Мы научимся жить…”)
Да, действительно, это слова надежды. Ночь после выпуска для героев не пройдет бесследно. Каждый из них пережил нравственное потрясение. И мы вместе с героями тоже задумаемся о сущности человеческой души, о самих себе, о друзьях и о коллективе, в котором учимся и живем.
Вам придется жить среди людей. А это значит, надо их понимать, разделять с ними их участь, уметь находить общий язык, угадывать их состояние. И мне хочется закончить урок словами из стихотворения поэта Расула Гамзатова “Берегите друзей” (читает ученик):
Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.
Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай,
Провинился друг и повинился-
Ты ему греха не поминай…
Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много,
Опасайтесь потерять друзей.
III. Домашнее задание: написать сочинение-эссе на тему “Мои размышления после прочтения повести “Ночь после выпуска”.
Сразу же после опубликования в 1974 году новое произведение Тендрякова стали обсуждать в читательской среде. Тема, затронутая в ней, во все времена волновала общество: воспитание чувств подрастающего поколения и роль, отведенная школе в этом воспитании.
Писатель теоретически проверяет героев повествование на человечность. Дорога к правде у Тендрякова терниста, драматична. Персонажи проходят через нравственный кризис, который преодолевается ими самостоятельно.
Сюжет таков: прошел выпускной вечер, отзвучали торжественные речи, в которых
Ребята выразили свое отношение к школе, учителям, к планам в своей будущей жизни. Среди стандартных формулировок неожиданной стала исповедь выпускницы Юлечки Студенцевой, которая призналась, что ее страшит будущее. Дорог много, но ее не влечет ни одна, она бы и дальше училась в школе и возвращалась бы каждый вечер домой к маме и папе.
Закончился банкет, и шестеро бывших школьников решают собраться на свежем воздухе, у реки. Там они затевают откровенный разговор. В учительской также собрались педагоги обсудить выступление Студенцевой. Учителя высказывают полярные мнения: никакой благодарности за наши
Труды; жаль, что одернуть уже не имеем права; вся работа насмарку.
Тем не менее, завуч Ольга Олеговна говорит, что сегодня произошло нечто особенное: одна из лучших учениц школы показала, насколько преподавательский состав не справился со своими задачами, школа обеспечила учеников знаниями, но не научила их любви и добрым поступкам. Некоторые оппоненты с мыслью завуча не соглашаются.
Возникает конфликт между Ольгой Олеговной и пожилой учительницей Зоей Владимировной. Первая обвиняют вторую, что та плодила все годы невежд, потому что вдалбливает им в головы те знания, которые им вряд ли пригодятся в жизни. В конце концов, учителя расходятся, каждый остается при своем мнении. Лишь два бывших фронтовика желают новому поколению счастья и чтобы они не мерзли в окопах, как их отцы и деды.
В компании вчерашних школьников выделяется Генка Голиков – спортсмен и красавец. Рядом с ним его лучший друг – Игорь Проухов – художник в штанах, о которые он вытирает свои кисти. Третий парень – весельчак и гитарист Сократ Онучин. Из девочек самая эффектная – Натка Быстрова, по которой сохнет Генка.
Вторая девушка – Вера Жерих – подружка Натки, прямая ее противоположность: некрасивая, полная, не умеющая ни петь, ни плясать, ни дискутировать. Но она – «компанейская девчонка», и ни одна вечеринка не обходится без нее. Третья девушка – Юля Студенцева – отличница и активистка.
Ребята выпивают вина и кричат здравицы свободе, пьют сначала за нее, а потом за власть. Оказывается, что художник Игорь мечтает повелевать людьми. А Юля предлагает Генке выбрать одну дорогу на двоих, Генка развивает тему и говорит о совместном поступлении в один из столичных вузов. Для всех это является неожиданностью. Генка шутит, Юля всерьез намекает, что Голиков ей не безразличен. Потом девушка просит всех высказаться, что они думает о ней и о каждом присутствующем.
Никто из них не хочет начинать говорить первым, пока Вера не решается высказаться о Генке – сыне директора комбината, который никогда ни в чем не нуждался, а потому вырос бездушным и черствым. Юля поддерживает Веру, но уточняет, что Генка не бездушный, а себялюбивый, «светлячок… красиво горишь, а греть не греешь».
Не щадит Генку и его лучший друг, называет предателем: он припомнил ему выступление на собрании в Доме творчества, где раскритиковал работы Игоря в пух и прах. Добивает Голикова Натка, называя его «маменькиным сынком».
Тогда Генка идет ва-банк: обвиняет Веру в зависти ко всем, кто лучше нее, потом переходит к Юльке, признаваясь, что в классе ее недолюбливали за «правильность» и стремление быть первой, над Игорем издевается в его стремлении стать «Цезарем» и прослыть гениальным. Натке досталось за то, что домогалась его, Генки, хотя считает размазней и трусом.
Натка называет парня подлецом, а тот в гневе покидает компанию. После его ухода Сократ признается, что Генке угрожает бывший зек Яшка Топор, надеясь отомстить за давний конфликт. Между молодыми людьми возникает спор, надо ли теперь предупреждать Голикова об опасности.
Внезапно все пятеро вспоминают, как в разное время Генка им в чем-то помогал: брал вину на себя, заступался. А теперь ему самому нужна помощь…
Закончилась ночь после выпуска: в своей комнате от обиды плачет в подушку Зоя Владимировна, на окраину города к себе домой добирается Нина Семеновна и думает, что ожидает нынешних выпускников в будущем, четверо ее бывших учеников клянутся около школы, что обязательно научатся жить, а Натка у реки ищет своего Генку.
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
Шрифт:
100% +
Владимир Тендряков
Ночь после выпуска. Повести
© Издательство «Детская литература». Оформление серии, составление, 2006
© В. Ф. Тендряков. Текст, наследники
© Е. Сидоров. Вступительная статья, 1987
© Н. Сапунова. Иллюстрации, 2006
© О. Верейский. Портрет В. Ф. Тендрякова, наследники
Текст повестей «Ночь после выпуска», «Шестьдесят свечей», «Расплата» печатается по изданию: Тендряков В. Расплата: Повести. М.: Сов. писатель, 1982.
Портрет В. Ф. Тендрякова работы О. Верейского.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес
* * *
О прозе Владимира Тендрякова
1
Текст статьи печатается по изданию: Тендряков В. Ф. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1987–1989. Т. 1. (Статья печатается в сокращении и с изменениями.)Текст статьи печатается по изданию: Тендряков В. Ф. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1987–1989. Т. 1. (Статья печатается в сокращении и с изменениями.)
Владимир Федорович Тендряков был личностью огромного общественного темперамента. Он проработал в литературе тридцать пять лет, и каждое новое его произведение вызывало интерес читателей и критики, встречало признание, несогласие, будило мысль и совесть. Мало можно назвать современных прозаиков, кто бы с таким постоянством, с такой упорной страстью отстаивал право на постановку острейших социально-нравственных проблем нашего общества, кто бы день за днем впрямую задавал вопрос о смысле человеческого существования себе и своему читателю. В творчестве В. Тендрякова неумолчно звенела туго натянутая струна гражданского беспокойства. В этом смысле он был очень целен и последователен. Его книги вызваны к жизни жаждой художественного познания действительности, стремлением писателя вынести свое суждение о ней, воззвать к нашему сознанию, воспитать или пробудить в читателе общественное неравнодушие.
Поэтому разговор о повестях и романах Тендрякова сразу вступает в зону самой действительности, мы начинаем спорить о жизни, окружающей нас, о сложных духовных, экономических, моральных процессах, затронутых прозаиком. Но при этом критика, поддерживая писателя за его пафос, бесстрашие и прямоту в постановке вопросов, иногда с сожалением констатирует несовпадение «проблем» и «прозы» в некоторых тендряковских произведениях: «Безусловно, существует логика решения проблем. Но существует и логика построения художественной прозы. Проблема, введенная в прозу, должна держать собою художественную конструкцию вещи, а не наваливаться на нее сразу, иначе плохо и для проблемы и для прозы»2
Соловьева И. Проблемы и проза: Заметки о творчестве Владимира Тендрякова // Новый мир. 1962. № 7. С. 249.
Да и те критики, которым «перевес» проблемности не кажется слабостью прозаика, а лишь ярко выраженным свойством его писательской натуры, непременно считают своим долгом помянуть о художественных «проторях и убытках», сторицей окупающихся, впрочем, «значительностью, серьезностью и современностью его слова, общественной значимостью и остротой социальных конфликтов и нравственных проблем его творчества»3
Кузнецов Ф. Перекличка эпох: Очерки, статьи, портреты. М.: Современник, 1976. С. 276.
Вот, по существу, два крыла критического осознания прозы Владимира Тендрякова:
граждански отзывчивый социолог и моралист, но порой «недостаточно» художник, от чего мелеет глубина и самой его проблематики;
«недостаточно» художник? Может быть. Но зато все сторицей окупается остротой и общественной значимостью конфликтов и проблем его творчества.
Оба суждения, хотя и в неодинаковой степени, признают художественную неполноту тендряковского мира. Не могу согласиться с этим. Стоит перечитать сегодня одну за другой все книги писателя, вызвавшие в свое время обильную критику, в том числе и заведомо недобросовестную, прямо отрицающую как раз правомерность проблематики и конфликтов некоторых произведений прозаика, чтобы убедиться в цельности именно проблемно-художественного мира этого писателя. Можно спорить, не соглашаться с его активно проповеднической манерой, со стремлением высказать наболевшее не столько в объективно-пластической образной форме, сколько в прямом напоре рассуждений героев, где всегда явственно слышен и авторский голос. Можно отрицать действенность и универсальность притчеобразных ситуаций, весьма характерных для повестей Тендрякова. Но при этом нельзя, на мой взгляд, не видеть резко очерченную художественную оригинальность этого пера. Логика решения жизненно важных проблем для Тендрякова и художественная логика слитны, нераздельны, питают друг друга. Искусство для него начинается с идеи и живет идейностью. Мысль разворачивается в образах, проверяет себя в художественных аргументах на площадке повести или романа и, как правило, разрешается в финале, ставя перед нами и героями новые вопросы, новые проблемы.
Нельзя забывать также, что В. Тендряков сформировался как писатель в активной полемике против так называемой теории бесконфликтности, имевшей достаточно широкое распространение в нашей послевоенной беллетристике. Острая конфликтность, предельный драматизм ситуаций, особенно нравственных коллизий, – самая характерная черта тендряковского стиля. Он ощущает правду как поиск неравнодушной, активной мысли и открыто, без обиняков, стремится поведать эту правду людям, отнюдь не претендуя на всю ее объективную полноту, на собственное всеведение. Мужество и откровенность правды – тот нравственный фундамент, на котором держится художественный мир Тендрякова, и стоит он прочно и простоит долго, до тех пор, пока жизненные противоречия, его питающие, не будут исчерпаны самой действительностью.
Владимир Федорович Тендряков родился в 1923 году в деревне Макаровской Вологодской области, в семье сельского служащего. После окончания средней школы ушел на фронт и служил радистом стрелкового полка. В боях за Харьков получил тяжелое ранение, демобилизовался, учительствовал в сельской школе, был избран секретарем райкома комсомола. Первой мирной осенью поступил на художественный факультет ВГИКа, а затем перешел в Литературный институт, который окончил в 1951 году. Работал корреспондентом журнала «Огонек», писал сельские очерки, в 1948 году опубликовал свой первый рассказ в альманахе «Молодая гвардия».
Но в нашем читательском сознании Тендряков заявил о себе сразу, крупно и заметно, в начале 1950-х годов, словно бы миновав пору литературного ученичества. Время, общественная ситуация способствовали появлению целой плеяды писателей, устами которых правдиво заговорила доселе почти молчаливая послевоенная деревня. Вслед за очерками и рассказами Валентина Овечкина, Гавриила Троепольского в ранних произведениях В. Тендрякова были публично обнажены серьезные противоречия колхозной жизни тех лет, ставшие впоследствии предметом пристального общественного внимания.
Всю жизнь Тендрякова волновали проблемы выбора и долга, веры и скепсиса. И до последних своих дней он тревожно размышлял над вопросом: «Куда движется человеческая история?» Свидетельство тому – роман «Покушение на миражи» (1978–1980) – наиболее глубокое и сильное произведение Тендрякова, его духовное завещание нам и будущему.
Но о чем бы ни писал Тендряков, какую бы жизненную ситуацию ни выбирал, рассмотрение, художественный анализ действительности всегда протекают у него при свете нравственных требований совести.
Совесть в этическом кодексе Владимира Тендрякова – основополагающее понятие, только она способна осветить человеку глубокую правду о нем самом и окружающем мире.
Воспитание высокой души – область неустанных художественных забот писателя. Он нередко обращается к школе, пишет о жизни подростков, и здесь, в отличие от характеров взрослых, его очень интересуют психологические детали, нюансы, переливы неустоявшегося духовного мира. Таков, например, Дюшка Тягунов из самой светлой, поэтической повести Тендрякова «Весенние перевертыши» (1973).
Огромный, сложный мир открывается тринадцатилетнему мальчишке. Мир, где есть любовь, святое чувство товарищества, и тут же рядом – злоба и жестокость, унижение человека и горе.
Душа подростка растет, впервые постигая противоречия жизни, постигая само время . Отлично пишет Тендряков это состояние – щедро, тонко, влюбленно в своего маленького героя:
«Время! Оно крадется.
Дюшка его увидел! Пусть не само, пусть его следы.
Вчера на березе не было дымки, вчера еще не распустились почки – сегодня есть! Это след пробежавшего времени!
Были грачи – нет их! Опять время – его след, его шевеление! Оно унесло вдаль рычащую машину, оно скоро заполнит улицу людьми…
Беззвучно течет по улице время, меняет все вокруг…
Течет время, рождаются и умирают деревья, рождаются и умирают люди. Из глубокой древности, из безликих далей к в этой вот минуте – течет, подхватывает Дюшку, несет его дальше, куда-то в щемящую бесконечность.
И жутко и радостно… Радостно, что открыл, жутко – открыл-то не что-нибудь, а великое, дух захватывает!»
Дюшка Тягунов с честью выдерживает первые жизненные испытания. Он не испугался своего врага, Саньки Ерохи, и в борьбе с ним отстоял личную независимость. Он приобрел замечательного друга – Миньку, поначалу, казалось бы, мальчика робкого, слабого десятка, а на поверку – смелого и верного товарища. Дюшка учится защищать добро, для Тендрякова это главное в человеке.
Писатель убежден, что школа призвана не только давать детям знания, но и прививать маленьким гражданам добрые чувства, воспитывать активность в борьбе со злом, равнодушием, эгоизмом. Но всегда ли школа выполняет эту свою миссию? Уже первый роман Тендрякова «За бегущим днем» (1959), посвященный жизни сельского учителя, был открыто полемичен, задевал за живое, касался горячих общественных проблем. Писатель выступил против серьезных недостатков школьного преподавания. И хотя роман не проблемная статья, не очерк, он вызвал целую дискуссию в педагогических кругах страны.
Столь же, если не более, дискуссионной оказалась повесть В. Тендрякова «Ночь после выпуска» (1974). Если в романе «За бегущим днем» писатель стремился убедить общество в необходимости перестройки всей системы школьного образования, дабы теснее связать его с производством, с трудовой деятельностью, а также попытаться учесть индивидуальность каждого ученика, то повесть «Ночь после выпуска» прямо обращена к острейшим проблемам нравственности. Речь в ней идет о воспитании чувств и о той роли, которую играет школа в этом сложном процессе.
<…> Интересно и поучительно бывает следить за художественной мыслью Тендрякова, который взламывает течение обыденности продуманным композиционно-сюжетным взрывом, будто ставит моральный эксперимент и устраивает своим героям проверку на их человеческую подлинность. Путь к истине и добру протекает у Тендрякова, как всегда, драматически, через нравственный кризис, который человеку надо пройти самому, до конца, без оглядки.
«Ночь после выпуска» – именно такая нравственная проверка шести юношам и девушкам, только что окончившим десятилетку. Они собираются ночью на речном обрыве и решают впервые в жизни откровенно сказать друг другу в глаза, что каждый из них думает о присутствующих.
Поначалу все это воспринимается почти как веселая игра, шутка, но вскоре обретает нешуточное содержание. В хороших ребятах нечаянно открывается жестокость, душевная недостаточность, способность больно ранить друг друга. Тендряков мало озабочен тем, чтобы создать иллюзию правдоподобности ситуации. Ему изначально важно поставить героев в исключительные условия, которые могли бы выявить их моральный потенциал, обнажить подсознательное, редко проявляющееся в обычных обстоятельствах. И выяснилось, что каждый из юных героев, в сущности, «думает только о себе… и ни в грош не ставит достоинство другого… Это гнусно… вот и доигрались…».
Такой вывод, принадлежащий Юлечке Студёнцевой, лучшей ученице школы, конечно же не совсем справедлив, рожден предельным нравственным максимализмом. Но сам писатель если и не солидарен до конца со своей героиней, то все же близок к ее оценке происходящего. Тендряков решился на жесткий эксперимент ради того, чтобы во весь голос сказать об опасности эгоизма, рационализации чувств у современных подростков.
Но не только ради этого. В повести «Ночь после выпуска» просматривается и иной, более глубокий, социальный срез. Писатель обнажает перед нами некую модель коллективной психологии, когда личность не всегда способна управлять собой и невольно следует «правилам», которые диктует мгновенное общежитие. Игра, затеваемая подростками, вынуждает их пренебречь моральными нормами, которые для каждого из них в отдельности были бы непреложными в иных, обычных обстоятельствах. Так в структуре маленького коллектива Тендряков обнаруживает свои законы, свои тайные противоречия, имеющие не частный, а общий смысл.
Композиция повести совмещает два параллельных плана: спор в учительской, своеобразный диспут педагогов о недостатках школьного образования, и разговор ребят у реки. Ночь после выпуска стала серьезным экзаменом и для учеников, и для учителей, и многие не выдержали его.
Школа дала ребятам знания, но не воспитала чувства, не научила их любви и добру. На выпускном вечере Юля Студёнцева неожиданно для всех бросает в зал взволнованные и искренние слова: «Школа заставляла меня знать все, кроме одного – что мне нравится, что я люблю. Мне что-то нравилось, а что-то не нравилось. А раз не нравится, то и дается трудней, значит, этому ненравящемуся и отдавай больше сил, иначе не получишь пятерку. Школа требовала пятерок, я слушалась и… и не смела сильно любить… Теперь вот оглянулась, и оказалось – ничего не люблю. Ничего, кроме мамы, папы и… школы. И тысячи дорог – и все одинаковы, все безразличны… Не думайте, что я счастливая. Мне страшно. Очень!»
Ночь после выпуска кончилась. Расходятся по домам учителя и ученики. Одни скоро опять войдут в классы. Другие отправятся в новую, самостоятельную жизнь. Тяжело переживая нравственное потрясение, каждый из ребят, может быть, впервые глубоко задумался о сущности человеческой души, о себе самом и о коллективе, которых, оказывается, не знал. «Мы научимся жить», – говорит Игорь, и этими словами надежды писатель завершает свою повесть.
В 1970-е годы В. Ф. Тендряков работает особенно напряженно и продуктивно. Одно за другим выходят его новые произведения: «Затмение» (1977), «Расплата» (1979), «Шестьдесят свечей» (1980). Посмертно опубликованная блестящая сатирическая повесть «Чистые воды Китежа» (1980) открыла читателю еще одну грань тендряковского таланта, подтвердив, как он стремительно развивался всю жизнь, не застывая в найденном и освоенном слове.
Все книги Владимира Федоровича Тендрякова вызваны к жизни реальными конфликтами и страстями. Он относился к тому типу писателей, которые осуществляли в литературе социально-нравственную разведку и проповедь. За Тендряковым часто шли другие прозаики, иногда художественно углубляя впервые открытое им. Для меня, например, несомненно, что творчество Василия Белова и Федора Абрамова, Василия Шукшина и Бориса Можаева развивалось с учетом писательского опыта Владимира Тендрякова, который одним из первых вступил на дорогу художественного познания противоречий нашей послевоенной жизни ради их преодоления.
Он не дожил до тех дней, когда время в нашей стране повернулось в сторону политических и экономических преобразований, борьбы с разрывом между словом и делом. Но каждой своей строкой приближал теперешние дни, предчувствовал, торопил их и потому надолго останется живым современником своих читателей.
Евгений Сидоров
Повести
Весенние перевертыши
Дюшка Тягунов знал, что такое хорошо, что такое плохо, потому что прожил на свете уже тринадцать лет. Хорошо – учиться на пятерки, хорошо – слушаться старших, хорошо – каждое утро делать зарядку…
Учился он так себе, старших не всегда слушался, зарядку не делал. Конечно, не примерный человек – где уж! – однако таких много, себя не стыдился, а мир кругом был прост и понятен.
Но вот произошло странное. Как-то вдруг, ни с того ни с сего. И ясный, устойчивый мир стал играть с Дюшкой в перевертыши.
1
Он пришел с улицы, надо было садиться за уроки. Вася-в-кубе задал на дом задачку: два пешехода вышли одновременно… Вспомнил о пешеходах, и стало тоскливо. Снял с полки первую подвернувшуюся под руку книгу. Попались «Сочинения» Пушкина. Не раз от нечего делать Дюшка читал стихи в этой толстой старой книге, смотрел редкие картинки. В одну картинку вглядывался чаще других – дама в светлом платье, с курчавящимися у висков волосами.
Исполнились мои желания. Творец
Наталья Гончарова, жена Пушкина, кому не известно – красавица, на которую клал глаз сам царь Николай. И не раз казалось: на кого-то она похожа, на кого-то из знакомых, но как-то не додумывал до конца. Сейчас вгляделся и вдруг понял: Наталья Гончарова похожа на… Римку Братеневу!
Римка жила в их доме, была старше на год, училась на класс выше. Он видел Римку в день раз по десять. Видел только что, минут пятнадцать назад, – стояла вместе с другими девчонками перед домом. Она и сейчас стоит там, сквозь немытые весенние двойные рамы средь других девчоночьих голосов – ее голос.
Дюшка вглядывался в Наталью Гончарову – курчавинки у висков, точеный нос…
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.
Дюшка метнулся к дверям, сорвал с вешалки пальто. Надо проверить: в самом ли деле Римка красавица?
А на улице за эти пятнадцать минут что-то случилось. Небо, солнце, воробьи, девчонки – все как было и все не так. Небо не просто синее, оно тянет, оно засасывает, кажется, вот-вот приподымешься на цыпочки да так и останешься на всю жизнь. Солнце вдруг косматое, непричесанное, весело-разбойное. И недавно освободившаяся от снега, продавленная грузовиками улица сверкает лужами, похоже, поеживается, дышит, словно ее пучит изнутри. И под ногами что-то посапывает, лопается, шевелится, как будто стоишь не на земле, а на чем-то живом, изнемогающем от тебя. И по живой земле прыгают сухие, пушистые, согретые воробьи, ругаются надсадно, весело, почти что понятно. Небо, солнце, воробьи, девчонки – все как было. И что-то случилось.
Он не сразу перевел глаза в ее сторону, почему-то вдруг стало страшно. Неровно стучало сердце: не надо, не надо, не надо! И звенело в ушах.
Не надо! Но он пересилил себя…
Каждый день видел ее раз по десять… Долговязая, тонконогая, нескладная. Она выросла из старого пальто, из жаркой тесноты сквозь короткие рукава вырываются на волю руки, ломко-хрупкие, легкие, летающие. И тонкая шея круто падает из-под вязаной шапочки, и выбившиеся непослушные волосы курчавятся на висках. Ему самому вдруг стало жарко и тесно в своем незастегнутом пальто, он сам вдруг ощутил на своих стриженых висках щекотность курчавящихся волос.
И никак нельзя отвести глаз от ее легко и бесстрашно летающих рук. Испуганное сердце колотилось в ребра: не надо, не надо!
И опрокинутое синее небо обнимает улицу, и разбойное солнце нависает над головой, и постанывает под ногами живая земля. Хочется оторваться от этой страдающей земли хотя бы на вершок, поплыть по воздуху – такая внутри легкость.
Но вот изнутри толчок – сейчас девчоночий базар кончится, сейчас Римка махнет в последний раз легкой рукой, прозвенит на прощание: «Привет, девочки!» И повернется в его сторону! И пройдет мимо! И увидит его лицо, его глаза, угадает в нем подымающуюся легкость. Мало ли чего угадает… Дюшка смятенно повернулся к воробьям.
– Привет, девочки! – И невесомые топ, топ, топ за его спиной, едва касаясь земли.
Он глядел на воробьев, но видел ее – затылком сквозь зимнюю шапку: бежит вприпрыжечку, бережно несет перед собой готовые в любой момент взлететь руки, задран тупой маленький нос, блестят глаза, блестят зубы, вздрагивают курчавинки на висках.
Топ, топ – невесомое уже по ступенькам крыльца, хлопнула дверь, и воробьи сорвались с водопадным шумом.
Он освобожденно вздохнул, поднял голову, повел недобрым глазом в сторону девчонок. Все знакомы: Лялька Сивцева, Гуляева Галка, толстая Понюхина с другого конца улицы. Знакомы, не страшны, интересны только тем, что недавно разговаривали с ней – лицом к лицу, глаза в глаза, надо же!
А раскаленная улица медленно остывала – небо становилось обычно синим, солнце не столь косматым. А сам Дюшка обрел способность думать.
Что же это?
Он хотел только узнать: похожа ли Римка на Наталью Гончарову? «Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона…» Он и сейчас не знает – похожа ли?
Двадцать минут назад ее видел.
За эти двадцать минут она не могла измениться.
Значит – он сам… Что с ним?
Вдруг да сходит с ума?
Что, если все об этом узнают?
Страшней всего, если узнает она.
2
Дюшка жил в поселке Куделино на улице Жана Поля Марата. Здесь он и родился тринадцать лет тому назад. Правда, улицы Жана Поля Марата тогда не было, сам поселок тоже только что рождался – на месте деревни Куделино, стоявшей над дикой рекой.
Дюшка помнит, как сносились низкие бараки, как строились двухэтажные улицы – Советская, Боровая, имени Жана Поля Марата, названная так потому, что в тот год, когда ее начинали строить, был юбилей французского революционера.
В поселке была лесоперевалочная база, речная пристань, железнодорожная станция и штабеля бревен. Эти штабеля – целый город, едва ли не больше самого поселка, со своими безымянными улочками и переулками, тупиками и площадями, чужой человек легко мог заблудиться среди них. Но чужаки редко появлялись в поселке. А здесь даже мальчишки хорошо разбирались в лесе – тарокряж, крепеж, баланс, резонанс…
Надо всем поселком возносится узкий, что решетчатый штык в небо, кран. Он так высок, что в иные, особо угрюмые, дни верхушкой прячется в облака. Его видно со всех сторон за несколько километров от поселка.
Он виден и из окон Дюшкиной квартиры. Когда семья садится за обеденный стол, то кажется – большой кран рядом, вместе с ними. О нем за столом каждый день ведутся разговоры. Каждый день целый год отец жаловался на этот кран: «Слишком тяжел, сатана, берег реки не выдерживает, оседает. В гроб загонит, будет мне памятничек на могилу в полмиллиона рублей!» Кран не загнал отца в могилу, отец теперь на него поглядывает с гордостью: «Мое детище». Ну а Дюшка большой кран стал считать своим братом – дома с ним, на улице с ним, никогда не расстаются, даже когда засыпает, чувствует – кран ждет его в ночи за окном.
Отец Дюшки был инженером по механической выгрузке леса, мать – врачом в больнице, ее часто вызывают к больным по ночам. Есть еще бабушка – Клавдия Климовна. Это не родная Дюшке бабушка, а приходящая. У нее в том же доме на нижнем этаже своя комнатка, но Климовна в ней только ночует. А когда-то даже и не ночевала – нянчилась с Дюшкой. Сейчас Дюшка вырос, нянчиться с ним нужды нет, Климовна ведет хозяйство и страдает за все: за то, что у отца оседает берег под краном, что у матери с тяжелобольным Гринченко стало еще хуже, что Дюшка снова схватил двойку. «О Господи! – постоянно вздыхает она обреченно. – Жизнь прожить – не поле перейти».
3
Непривычная, словно раскаленная, улица остыла, снова стала по-знакомому грязной, обычной.
Ждать, ждать, пока Римка не выскочит из дома и улица опять не вспыхнет, не накалится.
Нет, сбежать, спрятаться, потому что стыдно же ждать девчонку.
Стыдно, и готов плюнуть на свой стыд.
Хочет – не хочет, хоть разорвись пополам!
А может, он и в самом деле разорвался на две части, на двух Дюшек, совсем непохожих друг на друга?
Бывало ли такое с другими? Спросить?.. Нет! Засмеют.
Болото на задах улицы Жана Поля Марата не пересыхало даже летом – оставались ляжины, до краев заполненные черной водой.
Сейчас на окраине этого болота, как встревоженные галки, прыгали по кочкам ребята. Среди них в сплавщицкой брезентовой куртке, в лохматой, «из чистой медвежатины», шапке – Санька Ераха. Дюшке сразу же расхотелось идти.
Санька считался на улице самым сильным среди ребят. Правда, сильней Саньки был Левка Гайзер. Левке, как и Саньке, шел уже пятнадцатый год, он лучше всех в школе «работал» на турнике, накачал себе мускулы, даже, говорят, знал приемы джиу-джитсу и карате. Впрочем, Левка знал все на свете, особенно хорошо математику. Вася-в-кубе, преподаватель математики, говорил о нем: «Из таких-то и вырастают гении». И Левка не обращал внимания на Саньку, на Дюшку, на других ребят, никто не смел его задевать, он не задевал никого.
Дюшка среди ребят улицы Жана Поля Марата, если считать Левку, был третьим по силе. Там, где был Санька, он старался не появляться. И сейчас лучше было бы повернуть обратно, но ребята, наверное, уже заметили, поверни – подумают, струсил.
Санька всегда выдумывал странные игры. Кто выше всех подбросит кошку. А чтоб кошка не убегала, чтоб не ловить ее после каждого броска, привязывали за ногу на тонкую длинную бечевку. Все бросали кошку по очереди, она падала на утоптанную землю и убежать не могла. И Санька бросал выше всех. Или же раз на рыбалке – кто съест живого пескаря? От выловленных на удочку пескарей пресно пахло речной тиной, они бились в руке, Дюшка не смог даже поднести ко рту – тошнило. И Санька издевался: «Неженка! Маменькин сынок!..» Сам он с хрустом умял пескаря не моргнув глазом – победил.
Сейчас он придумал новую игру.
На болоте стоял старый, заброшенный сарай, оставшийся еще с того времени, когда улица Марата только строилась. На его дощатой стене был нарисован мелом круг, вся стена заляпана слизистыми пятнами. Ребята ловили скачущих по кочкам лягушек. Их здесь водилось великое множество – воздух кипел, плескался, скрежетал от лягушачьих голосов. Плескался и кипел в стороне, а напротив сарая – мертвое молчание, лягушки затаились от охотников, но это их не спасало.
Санька, в своей лохматой шапке, деловито насупленный, принимал услужливо поднесенную лягушку, набрасывал веревочную петлю на лапку, строго спрашивал:
– Чья очередь? – И передавал из руки в руку веревочку со слабо барахтающейся лягушкой: – Бей!
Веревочку принял Петька Горюнов, тихий парнишка, с красным, словно ошпаренным лицом. Он раскрутил привязанную лягушку над головой, выпустил из рук конец веревочки… Лягушка с тошнотно мокрым шлепком врезалась в стену. Но не в круг, далеко от него.
– Косорукий! – сплюнул Санька. – Беги за веревочкой!
Петька послушно запрыгал по дышащим кочкам к стене сарая.
Только теперь Санька посмотрел на подошедшего Дюшку – глаза впрозелень, словно запачканные болотом, редко мигающие, стоячие. Взглянул и отвернулся: «Ага, пришел, ну, хорошо же…»
– Мазилы все. Глядите, как я вот сейчас… Лягуху давай! Эй ты там, косорукий, веревочку неси!
Колька Лысков, верткий, тощий, с маленьким, морщинистым, подвижным, как у обезьянки, лицом, для всех услужливый, а для Саньки особенно, подал пойманную лягушку. Запыхавшийся Петька принес веревочку.
– Глядите все!
Санька не торопился, уставился в сторону сарая выпуклыми немигающими глазами, лениво раскачивал привязанную лягушку. А та висела на веревочке вниз головой, растопыренная, как рогатка, обмершая в ожидании расправы. А в стороне бурлили, скрежетали, постанывали тысячи тысяч погруженных в болото лягушек, знать не знающих, что одна из них болтается головой вниз в руке Саньки Ерахи.
На секунду лягушка перестала болтаться, повисла неподвижно. Санька подобрался. А Дюшка вдруг в эту короткую секунду заметил ускользавшую до сих пор мелочь: распятая на веревочке лягушка натужно дышала изжелта-белым мягким брюхом. Дышала и глядела бессмысленно выкаченным золотистым глазом. Жила вниз головой и покорно ждала…
Санька распрямился, сначала медленно, потом азартно, с бешенством раскрутил над шапкой веревочку, и… мокрый шлепок мягким о твердое, в круге, обведенном мелом, – клякса слизи.
– Вот! – сказал Санька победно.
У Саньки под лохматой – «из чистой медвежатины» – шапкой широкое, плоское, розовое лицо, на нем торчком твердый решительный нос, круглые, совиные, с прозеленью глаза. Дюшка не мог вынести его взгляда, склонил к земле голову.
Под ногами валялся забуревший от старости кирпич. Дюшка постепенно отвел глаза от кирпича, натолкнулся на переминающегося краснорожего виноватого Петьку – «косорукий, не попал!». И Колька Лысков осклабился, выставил неровные зубы: до чего, мол, здорово ты, Ераха!
Воздух клокотал от влажно картавящих лягушачьих голосов. Никак не выгнать из головы висящую лягушку, дышащую мягким животом, глядящую ржаво-золотистым глазом. Широкое розовое лицо под мохнатой шапкой, а нос-то у Саньки серый, деревянный, неживой. Неужели никому не противен Санька? Петька виновато мнется, Колька Лысков услужливо скалит зубы. Кричат лягушки, крик слепых, не видящих, не слышащих, не знающих ничего, кроме себя. Молчат ребята. Все с Санькой. У Саньки серый нос и зеленые болотные глаза.
– Теперь чья очередь? Ну?..
«Сейчас меня заставит», – подумал Дюшка и вспомнил о старом кирпиче под ногами. Весь подобрался…
– Дай я кину, – подсунулся к Саньке Колька Лысков, на синюшной мордочке несходящая умильная улыбочка. Он даже противнее Саньки!
– Вон Минька не кидал. Его очередь, – ответил Санька и снова покосился на Дюшку.
Минька Богатов самый мелкий по росту, самый слабый из ребят – большая голова дыней на тонкой шее, красный нос стручком, синие глаза. Дюшкин ровесник, учатся в одном классе.
Если Минька бросит, то попробуй после этого отказаться. Не один Санька – все накинутся: «Неженка, маменькин сынок!» Все с Санькой… Кирпич под ногами, но против всех кирпич не поможет.
– Я не хочу, Санька, пусть Колька за меня. – Голос у Миньки тонкий, девичий, и синие страдальческие глаза, узкое лицо бледно и перекошено. А ведь Минька-то красив!..
Санька наставил на Миньку деревянный нос:
– Не хоч-чу!.. Все хотят, а ты чистенький!
– Санька, не надо… Колька вон просит. – Слезы в голосе.
– Бери веревочку! Где лягуха?
Кричит лягушачье болото, молчат ребята. У Миньки перекошено лицо – от страха, от брезгливости. Куда Миньке деться от Саньки? Если Санька заставит Миньку…
И Дюшка сказал:
– Не тронь человека!
Сказал и впился взглядом в болотные глаза.
Кричит вперелив лягушачье болото. Крик слепых. У Саньки в вязкой зелени глаз стерегущий зрачок, нос помертвевший и на щеках, на плоском подбородке стали расцветать пятна. Петька Горюнов почтительно отступил подальше, у Кольки Лыскова на старушечьем личике изумленная радость – обострилась каждая морщинка, каждая складочка: «Ну-у, что будет!»
